С севера идет на Коломну Егорьевская дорога. Раньше она именовалась Владимирской или Переяславской. Этот путь известен с XIV в., но вероятнее всего, что дорога существовала и во времена гораздо более ранние.
Отсюда открывается удивительной красоты вид на Старую Коломну. Немало художников запечатлело дивную панораму Кремля, Посада, слобод с их причудливыми башнями, кровлями и венцами.
Здесь-то, на небольшом возвышении, у озера, что ныне превратилось в маленький пруд, поставили в конце XIV столетия монашескую обитель. Коломенское предание связывает строительство с именем Димитрия Михайловича Боброка-Волынского, одного из полководцев Святого Димитрия Донского и считает Бобренев монастырь памятником Куликовской битвы.
Впрочем, документов об основании Бобренева монастыря не сохранилось, поэтому в научной среде до сих пор идут дискуссии об его датировке и названии.
Некоторые ученые считают, что от имени Боброк нельзя произвести название Бобренев. Утверждают, что по источникам XV в. известен некий Андрей Гаврилович Бобрыня или Бобруха. Его предок, Андрей Кобыла, был известным московским боярином и держал владения в Коломенском уезде.
Конечно, нельзя отрицать, что Андрей Бобруха мог иметь вотчины в Коломенском крае. Непонятно только, зачем ему строить монастырь, посвященный Куликовской победе. К тому же никакой, даже самый знатный, боярин не мог построить в монастыре белокаменный храм (а именно такой и был построен в Бобреневе). Дорогостоящее каменное сооружение мог создать только великий князь. Но тогда тем более непонятно, зачем главе московского государства строить храм в монастыре какого-то неведомого Бобрухи?
Если же вернуться к церковному преданию, то предыстория строительства монастыря излагается следующим образом.
В августе 1380 г. около Успеньева дня у Коломны собрались союзные русские войска для похода на Золотую Орду. Под Коломной состоялся смотр войска, отсюда пошли на Куликово поле.
Перед битвой Святой Димитрий Донской со своим полководцем объехал место будущего сражения, испытывая старые воинские приметы, сходя с коней и «слушая землю». Тогда-то, говорят, и дали обет два Димитрия: Донской и Волынец, в случае победы построить монастырь на коломенских землях Боброка.
Битва пришлась на праздник Рождества Богородицы, 8 сентября 1380 г. На следующий год, в 1381 г. у Коломны был основан монастырь. У него три имени: Богородице-Рождественский, поскольку битва пришлась на этот праздник, Бобренев — по семейному прозвищу Боброка-Волынца: Бобреня, и Обетный — в знак того, что монастырь заложен по обету.
Участие великого князя в обете Боброка вполне объяснимо. Знаменитый полководец был связан с московским князем семейными узами: Св. Дмитрий выдал за Волынца свою сестру Анну.
С тех пор и до наших дней возносят в этих святых стенах молитвы об упокоении «вождей и воинов, на поле Куликове убиенных».
Хотя документальных свидетельств о времени строительства не сохранилось, данные археологии подтверждают раннюю датировку монастыря. При раскопках обнаружены остатки грубой красной и серой керамики, характерной для рубежа XIV–XV в. в.
В 1969–1970 г. г. при исследовании современного Богородице-Рождественского собора М. Х. Алешковским и Б. Л. Альтшуллером были найдены фундаменты древнего храма. Его датировали второй половиной XIV в. Это позволяло предполагать, что найден храм, в закладке которого принимал участие сам Св. благоверный Димитрий Донской.
Современные исследователи датируют собор более поздним временем, относя здание (по особенностям тески камня) к началу XV в. Так что, возможно, каменная церковь имела предшественницу, сложенную из бревен.
Облик белокаменного собора реконструируется достаточно ясно. Это был высокий трехапсидный храм, сложенный из гладкотесанных блоков, одноглавый, украшенный изящной резьбой. Фасады имели трехчастное возвышенное строение, кровля, вероятно, венчалась кокошниками, на которых покоился барабан со шлемовидной главой и крестом.
Внутри пространство было крестообразным, достаточно просторным: опорные столпы поставили по углам, так что они не загромождали храм. Алтарный пролет составлял около пяти с половиной метров. На восточной стене пред алтарем возвышался иконостас с драгоценными образами. Деисусный чин составляли семь икон.
Богородице-Рождественский собор был хорошо виден из Кремля, он сверкал, подобно евангельской жемчужине. Вместе с Успенским собором Коломны эти два храма составляли грандиозный ансамбль, связанный не только архитектурно, но и духовно; ведь оба памятника посвящены победе над Золотой Ордой.
Монастырь мог иметь (и, вероятно, имел) значение стратегического сторожевого пункта, чтобы подавать в Кремль сигнал о приближении врага огнем или набатным звоном. В этом случае коломенцы успевали развести наплавной Бобреневский «живой» мост и подготовиться к обороне.
Вероятно, с этим временем связано предание о тайном подземном ходе, шедшем от Бобренева к Москве-реке, дабы в случае военной опасности братия могла речным путем уйти в Кремль, где тоже существовал тайный ход к воде.
Позднейшее сказочное предание «удлинило» этот ход до самого Кремля, куда он, якобы, шел под рекою.
Монастырь, скорее всего, был особножительным, т. е. каждый монах имел собственный деревянный дом — келью. Общее число братии вряд ли превышало 15 человек.
Уже тогда в монастыре складывается библиотека. Древнейшая книга средневековой Коломны — Палея толковая, была переписана в 1407 г.
А. Б. Мазуров достаточно убедительно относит ее к Бобреневу монастырю. Если это так, то мы можем назвать имя одного из первых насельников обители — Варсонофия, который и заказал эту рукопись. Сегодня книга находится в Отделе рукописей Российской Государственной библиотеки.
Благодаря другой книге XV в. — «Лествице» мы устанавливаем, почти с полной уверенностью) имя первого известного настоятеля Бобренева. Вероятнее всего, что в 1470-е годы обителью управлял игумен Пахомий, он упоминается в одной из вкладных записей коломенской «Лествицы».
В XVI в. развитие и обустройство монастыря продолжается.
Примерно в середине XVI в. строится шатровая Входо-Иерусалимская церковь (возможно — по замыслу и при участии коломенского владыки Феодосия). Именно при Феодосии Коломенском строятся первые шатровые храмы в Брусенском монастыре и в селе Прусы. По их виду можно представить себе облик церкви во имя Входа Господня в Иерусалим.
Основу храма составлял кубообразный четверик, по всей видимости, сразу переходящий в 8-гранный шатер. С запада к четверику примыкала трапезная, под которой находились поварня и келья.
Выбор престола связан с характерной для средневековья Коломны традицией. Храмы, расположенные у Святых ворот, освящали в честь праздников, в именах которых упоминается вход или выход (Введения Богородицы — в Голутвине, Происхождения Честных Древ — в Спасо-Преображенском).
Писцовые книги 1577–1578 г. г. оставляют двойственное впечатление. С одной стороны они перечисляют богатства монастыря, а с другой — мы видим черты упадка.
При описании убранства собора упоминается праздничная икона Рождества Богородицы украшенная «Микифором Юрьевым сыном Петровым, а свеча пред нею великого князя».
Никифор Юрьев — первый благотворитель монастыря, известный нам по документам.
Далее описывается церковь «Вход Еросалима, да трапеза каменны... да на церкви двои колокола, да в монастыре жь келья игуменская, да II келей пустых, а ворота святыя обволилися, городьба была в замете, погнила, обвалилась, да у монастыря двор конюшенный».
Как мы видим — во время эпидемий и голода обитель тоже оскудевала и терпела бедствия.
В ту эпоху многие монастыри, в том числе и в Коломне, приходили в упадок и даже исчезали вовсе, так что сейчас нельзя установить хотя бы место, где они находились.
Но Бобренев стойко перенес все невзгоды позднего правления Ивана Грозного, царствование Бориса Годунова, Смуту начала XVII в., неизменно возрождаясь на прежнем месте.
В середине XVII в. секретарь посольства Антиохийского Патриарха Макария архидиакон Павел Алеппский описывает цветущее состояние обители: «По ту сторону реки, насупротив города, стоит великолепный монастырь, весь выбеленный, с высокими куполами, во имя Рождества Богородицы, а трапезная церковь в честь Ваий».
Заметим, что описание сделано в 1654 г., когда в Коломенской земле свирепствовал ужасающий мор. Из-за него, собственно говоря, посольство и задержалось в Коломне. Однако последствия эпидемии не сказались на внешнем облике обители. Она и на сей раз выдержала испытание.
В XVII в. братию возглавляли: игумен Александр (упоминается в 1634 г.), игумен Иоасаф (1637 г.), игумен Иона (1649 г.), строитель Никон (1659 г.), строитель Пафнутий (1664 г.), строитель Иоаким (1666 г.), игумен Вассиан (1673 г.), игумен Боголеп (1675 г.).
К концу XVII столетия возникла насущная необходимость нового обустройства монастыря. Его стиль казался слишком устаревшим: и ограду и здания надо было отстраивать в камне. Поэтому игумен Сильвестр, казначей старец Иона и монастырская братия с благотворителями собирают средства и материалы. Завозится изрядное количество извести и кирпича.
Как раз в это время, в 1701 г., по указу царя Петра Алексеевича и по распоряжению Монастырского приказа сюда приезжает сотник И. В. Кикин. На основании приходорасходных книг и наружного осмотра он сделал опись Бобренева, в которой зафиксирована подготовка строительных работ.
Опись 1701 г. интересна еще и тем, что в ней запечатлено состояние древних памятников монастыря, не дошедших до нашего времени.
«В том Бобреневе монастыре церковь каменная об одной главе покрыта тесом, а глава деревянною черепицею… В том Бобреневе же монастыре другая церковь теплая каменная, верх шатровый... с трапезою под нею поварня, да келья, церковь и глава покрыты черепицею, а трапеза тесом... У монастыря святые ворота с калиткою каменны, а покрыты тесом...».
Все остальные постройки — деревянные.
Звонницы в монастыре не было. Пять колоколов висело на столбах.
Однако ни игумен Макарий (упоминается в 1721–1724 г. г.), ни игумен Аристарх (1735–1739 г. г.), так и не решились на главное дело — строительство нового собора.
Ныне приходится сожалеть об утрате древнего памятника старины. Но, справедливости ради, надо сказать, что к середине XVIII в. храм пришел в такую ветхость, что в тогдашних условиях сохранить его было нельзя.
Это понимали и наши архиереи. Преосвященный Савва (Шпаковский) даже завещал значительную сумму на реконструкцию монастыря. Владыка скончался 29 июля 1749 г.
А в 1753 г. архимандрит Игнатий направил доношение Преосвященнейшему Гавриилу (Кременецкому), епископу Коломенскому и Каширскому, в котором говорил о значительных разрушениях, как в здании собора, так и во всем монастыре. Свидетельствуя о крайней бедности, архимандрит и братия просили Синод исполнить волю покойного владыки Саввы и передать три тысячи рублей, завещанных им, на строительство обители.
Прошение было уважено, судя по тому, что уже в 1757 г. начинается созидание нового кирпичного собора. Эти работы осуществлялись при игумене Антонии (1757–1759 г. г.). Далее монастырем управлял игумен Андрей (1760–1768 г. г.).
Стройка шла быстро, и в несколько лет собор был возведен до глав.
В 1763 г. была сделана так называемая Офицерская опись, в которой описано и состояние строительства, и весь монастырь. Видно, что храм почти готов; не достроена лишь колокольня, у которой выложили только часть первого яруса.
Входо-Иерусалимская церковь к этому времени еще сохраняла свой древний облик.
В описи упомянуты каменные Святые ворота. Кельи и прочие постройки — деревянные.
Братию составляли: игумен Андрей, три иеромонаха, два иеродиакона, один монах. При монастыре жил один отставной солдат из крестьян.
Однако само составление подобной описи оказалось неблагоприятным предзнаменованием. Екатерина II готовила монастырскую реформу, так называемую секуляризацию, при которой монастырские земли отторгали в казну, а обители разделяли на классы, а каждый монастырь получал жалованье соответственно классу. Бобренев был хорошо обеспечен. Ему принадлежало свыше тысячи ста душ крестьян, около 500 десятин земли, и свыше 35 тысяч рублей капитала.
Реформы привели к упадку многих памятников древности. Некоторые монастыри вообще остались «за штатом». То есть они и владений своих лишались и жалованья от государства не получали.
В числе таких монастырей оказался и Бобренев. В 1764 г. он оставлен за штатом и последующие два десятка лет сказались на нем самым губительным образом. Почти завершенное строительство нового собора остановилось...
Такое бедственное положение обители не могло не тревожить коломенскую кафедру. Особое внимание восстановлению прежнего величия уделил Преосвященный Афанасий (Иванов), поставленный во епископа Коломенского 12 ноября 1788 г.
Последний Коломенский владыка, епископ Афанасий, входил в число образованнейших людей России. До занятия кафедры он был архимандритом московского Заиконоспасского монастыря и ректором Славяно-греко-латинской академии. Владыку Афанасия естественно волновала судьба памятника Куликовской битвы, и с первых дней своего архиерейства он стал изыскивать средства к возрождению этого возвышенного свидетельства древности, овеянного многовековой славой.
Владыка определил монастырю быть своей летней резиденцией; и в 1790 г. обитель возрождается. При епископе Афанасии в монастыре начинается бурное строительство.
Во-первых, в 1790 г. был завершен Рождественский собор. Достроили его колокольню; и прекрасный белый храм, словно свеча, озарил просторную коломенскую равнину. Обращает на себя внимание величаво-архаичный облик памятника. В нем нет пышных украшений, столь характерных для эпохи барокко. Вся его суровая мощь говорит скорее о духе XVII столетия, что, видно, и сбивало с толку многих исследователей, которые датировали монастырскую звонницу XVII в., хотя достоверно известно, что она завершена в 1790 г.
Во-вторых, в этом же году начали строить монастырскую ограду.
Стены Бобренева заслуживают отдельного повествования. Они выстроены в стиле русской готики, вероятно — по проекту великого зодчего Матвея Казакова.
Напротив Коломенского Кремля появился как бы маленький кремль: белые стены, Святые ворота, украшенные причудливыми резными пирамидками, а по углам — алые башни с узорчатой белокаменной резьбой и шпилями. Нарядный городок, словно в зеркале отражающий древнюю Коломну.
Этот зеркальный эффект «двух крепостей» придал небывалую художественную мощь всему пространству между монастырем и Кремлем. Когда от Бобреневской переправы идешь к монастырю, то чувствуешь себя будто в огромном храме, а небо между Кремлем и Бобреневым кажется огромным лазурным куполом, простертым между этими святынями.
В XVIII в. ограда составляла неправильный четырехугольник с четырьмя башнями по углам. Она была завершена в 1795 г., причем для этой цели Коломенская консистория разрешила специальный сбор по указу от 27 июля 1795 г.
Нужно еще упомянуть, что кирпич для ограды брали из упраздненной коломенской церкви Симеона Богоприимца. По преданию, этот храм был основан еще в XIV в., великим князем Московским Симеоном Гордым. На рубеже XVII–XVIII в. в. его отстроили в камне. Но потом церковь сгорела, прихожане оказались не в состоянии ее восстановить, и было принято решение об ее упразднении и разборке.
Рассказывали, что престол перенесли в кафедральный Тихвинский собор Коломны. А материал после разборки храма направили на строительство бобреневских стен. Выходит, что обитель, хоть и косвенно, является преемницей одной из древнейших коломенских церквей.
И, наконец, в 1790-е годы, в Бобреневе строятся новые жилые корпуса: архиерейский и келейный. Их первый этаж был каменным, а второй — деревянным. Деревянные покои исстари считались более полезными для здоровья.
Можно предположить, что владыка перенес в свою летнюю резиденцию часть личной библиотеки. Известно также, что в монастырских покоях находилась художественная галерея, составленная из портретов коломенских епископов. Вероятно, владыка любил всматриваться в лица своих предшественников, когда на досуге предавался размышлениям об их славных деяниях…
Теперь следует вернуться к Рождественскому собору и сказать несколько слов о его престолах, ибо этот холодный летний храм имел сложное строение.
Главная часть здания делилась на два яруса. В верхнем восьмерике находился главный престол в честь Рождества Богородицы. В нижнем четверике устроили престол во имя Алексия человека Божия.
Есть основания предполагать, что этот престол перенесен из Коломны, По преданию, Алексеевская церковь была основана в XIV в., самим святителем Алексием Митрополитом Московским и всея Руси.
В XVIII в., храм упразднили, но престол, по-видимому, решили сохранить в уважение к древности.
Позднее в трапезной части устроили еще два престола в честь богородичных икон: Казанской и Феодоровской.
Пора необычайного расцвета была недолгой и оборвалась неожиданно и в одночасье. В1799 г. Коломенская епархия закрывается, кафедру переносят в Тулу. В 1800 г. в Архиерейский дом Коломны переводят братию Голутвина монастыря. Так был основан Ново-Голутвин Троицкий монастырь в Кремле.
А Богоявленский Старо-Голутвин и Богородице-Рождественский монастыри соединяются в один, Бобренево-Голутвин.
В Старо-Голутвин переселяется часть братия из Пешношского монастыря, а средства для него поступают от бобреневских угодий.
29 февраля 1800 г. строителем Бобренево-Голутвина монастыря определен Самуил (Колесницын), Указом консистории от 24 мая 1800 г. штат монастыря определялся в составе одного иеромонаха и двух послушников. Бобренев оказался приписным к Голутвину... Коломна, конечно, скорбела о том, как внезапно обезлюдела славная обитель.
27 июля 1802 г. Митрополит Московский и Коломенский Платон (Левшин) распорядился исправить положение.
«Бобренево-Голутвина монастыря строителю иеромонаху Самуилу. В былом Бобреневе монастыре теперь только один иеромонах, послушников никого; а Голутвин монастырь пользуется его землею и доходами. Почему мы и признаем за справедливое: определить в Бобренев от Голутвина монастыря еще одного иеромонаха или священника, да одного иеродиакона или диакона и двух послушников. О сем стараться строителю и тем доставить нам удовольствие и всему городу».
Как говорится в очерке архимандрита Григория в Московских епархиальных ведомостях (1869 г., № 18) — «Впоследствии Бобренев управляем был казначеем Голутвинским, а братии в нем считалось до 15-ти человек».
Попечением о. Самуила обустройство монастыря продолжалось. В марте 1813 г. о. Самуил освятил в Бобреневе новый придел во имя Феодоровской иконы Божией Матери, устроенный на средства уездного казначея П. И. Алисова.
В качестве помощника о. Самуила Бобреневым монастырем управлял иеромонах Назарий (Барданосов).
При его участии в 1822 г. был возобновлен иконостас Богородице-Рождественского собора, а вместо ветхих строений: архиерейского дома и келий с деревянным верхом и каменным низом, он выстроил новый каменный корпус в два этажа. В верхнем были настоятельские покои с шестью братскими кельями, а внизу — еще 8 келий и трапеза с поварней.
Возможно, в это время поновлялась и ограда бобреневской обители; к ней пристраивается еще один участок с декоративными башнями. Впрочем, некоторые считают, что новую ограду пристроили позже, в 1860-х годах, но убедительнее представляется первый вариант.
28 февраля 1823 г. о. Назария определили строителем в Екатеринскую пустынь. Но через несколько лет он вернулся в Коломенский край.
Строитель Самуил скончался 12 февраля 1829 г. И уже 4 марта о. Назарий был назначен на его место строителем Старо-Голутвина монастыря.
Возглавив Голутвин, он не забыл и Бобренев.
В 1830 г. был довольно значительно реконструирован Рождественский собор, Свод между ярусами главного помещения разобрали. Получился цельный красивый, необыкновенной высоты, храм. Престол Рождества Богородицы перенесли вниз, а престол Алексия человека Божия упразднили.
Для зимнего богослужения приспособили трапезную. Холодный четверик закрывался на зиму, а в трапезе служили в двух приделах: справа — в честь Казанской, а слева — во имя Феодоровской икон Божией Матери.
Около этого времени или несколько раньше, в 1820-х годах, рядом с Пятницкими воротами Коломенского Кремля выстроили часовню Св. Антипия. Эта святыня пользовалась большим почитанием коломенцев. Она была приписной к Бобреневу — пожертвования с нее шли в пользу обители.
В 1830-х или 1840-х годах Бобренев посетил известный ученый-краевед XIX в., Николай Иванчин-Писарев, Он упоминает монастырь на страницах своей книги «Прогулка по древнему Коломенскому уезду»: «Монастырь Бобреневский, во имя Рождества Богородицы, есть памятник 8-го сентября 1380 года, то есть битвы Задонской. После храма села Монастырского, сооруженного на самом месте этой битвы, Бобреневский был ее первым памятником: вероятно Донской, на пути в Москву после победы, велел заложить его. В нем есть несколько древних икон и утварей... Название монастыря Бобреневским, говорит предание, происходит от лова тут бобров, которые, как и лоси, были не редки в этой некогда лесистой области...».
Среди жертвователей монастыря можно упомянуть коломенского купца Киприана Максимовича Кислова. Этот чрезвычайно богатый человек отдавал огромные средства на строительство и украшение храмов. Он отличался особой любовью к важной отрасли храмового искусства — колокольному делу. В Коломне он возводил звонницы и щедро жертвовал колокола. И в Бобреневе тоже хранился колокол, им подаренный, что своим звоном далеко разносил молитву о славном жертвователе.
И все же, не в укор другим благотворителям, отдельное слово нужно посвятить Давиду Ивановичу Хлудову. Он не просто свершал обильные доброхотные даяния во славу Божию. Именно благодаря его стараниям Бобренев монастырь возрождается в прежнем блеске.
Посетив обитель около 1850 г., Д. И. Хлудов был удручен бедственным состоянием обители. Богослужения тогда совершались лишь в Богородице-Рождественским соборе, а Входо-Иерусалимская церковь пришла в такую ветхость, что там было опасно находиться. И вот в середине XIX в. начинаются хлопоты о возобновлении монастыря, как самостоятельной обители.
В 1853 г. делается опись монастыря, которая фиксирует его состояние перед новым строительством. В описи перечислены 7 колоколов, из них самый большой весом 191 пуд 31 фунт. В этом же документе есть указания о вышеупомянутой часовне близ Пятницких ворот.
В 1858 г. на должность строителя монастыря был назначен иеромонах Феоктист. Благодаря жертвам щедрого храмоздателя строителю Феоктисту удалось в короткие сроки возвести на месте прежних руин Входо-Иерусалимской церкви новый храм.
Посвящение выбрали в честь Феодоровской иконы Божией Матери.
В 1860 г. храм был завершен.
Его строили по хорошему проекту в стиле позднего классицизма. Он, может был несколько суховат во внешней отделке, но в целом производит достойное впечатление. Спокойно-величавый облик здания хорошо гармонирует с общим аскетичным и сдержанным духом древней обители. Веяния «деградирующего классицизма» и пестрого «русского стиля» миновали эту постройку.
Храм сделан из кирпича с белокаменными деталями, оштукатурен и побелен. В плане он представляет собою квадрат; даже алтари сделаны не в виде апсид, а прямоугольниками. Со всех четырех сторон постройка украшена полуколоннами-пилястрами. Вверху пилястровые портики завершаются треугольными фронтонами. Венчает постройку деревянный глухой барабан. Он не связан с внутренним пространством храма. Это монументальное украшение здания, подчеркивающее его центричность. Строгое единоглавие напоминает нам о главном догмате христианства — Единстве Божества.
Наличники и завершения граней барабана также обработаны фронтонами.
Изнутри пространство храма представляется обширной трехчастной палатой; церковь перекрыта размашистыми коробовыми сводами.
В храме было три престола. Главный — в честь Феодоровской иконы Божией Матери, и два боковых: во имя Казанской иконы и в память Давида Солунского, святого, соименного ктитору, создателю церкви — Давиду Хлудову.
Под этими сводами хранились две замечательные святыни: чудотворный список с Феодоровской иконы Божией Матери, глубоко чтимый жителями Коломенского края и богато украшенный, а также крест с частицей мощей великомученика и целителя Пантелеймона.
К сожалению, с этого времени престол Входа Господня в Иерусалим уже не почитался в качестве основного. Если он и сохранился, то лишь как приставной. Это прискорбно, ибо вместе с изменением названия храма был утрачен очень важный смысловой акцент, та самая «входная» символика, столь характерная для коломенских монастырей.
В то же время нельзя не сказать, что сугубое почитание Феодоровской иконы Пресвятой Богородицы — не случайность. Почитание этого образа, начатое П. И, Алисовым и продолженное Д. И. Хлудовым, опиралось на всенародную любовь к чудотворной иконе. Божественное Провидение еще не раз подтвердит особое покровительство, проистекающее к древней коломенской обители от этого образа Царицы Небесной.
В 1864 г. Д. И. Хлудов для усиления доходов монастыря пожертвовал участок земли в Коломенском уезде — 65 десятин, 2202 сажени.
2 июля 1864 г. Высокопреосвященный Филарет Митрополит Московский и Коломенский, написал следующую резолюцию: «Божие благословение благотворителю, а от нашей мерности, вместе с братиею обители, благодарность...».
Казанский и Феодоровский престолы были перенесены в новую церковь из трапезной Рождественского собора. Взамен их в соборе утвердили два новых престола: справа — во имя новоявленного угодника Тихона Задонского, а слева — в честь Всех Святых.
Храм украсили новым золоченым иконостасом. В 1866 г. в монастырском соборе была сделана новая масляная роспись; причем духовные изображения обрамлялись живописью, похожей на рельефные архитектурные элементы.
В 1860-х годах поновляются или строятся заново келейные корпуса. Принимает свои окончательные формы монастырская ограда. После многолетнего строительства она превратилась в неправильный многоугольник с 8-ю башнями, Святыми воротами, обиходными воротами с калиткой и задней калиткой с двумя примыкающими корпусами служб.
По высочайшему повелению 29 июля 1865 г. Бобренев монастырь был возведен на степень самостоятельной обители, с тем, чтобы иметь в нем одного настоятеля и 15 человек братии.
Окончательное утверждение штата монастыря стало венцом стараний замечательного благотворителя Давида Хлудова, И после этого он продолжает жертвовать на обитель; в частности им увеличивается число колоколов на монастырской звоннице.
Некоторое представление о благолепии Бобренева дает краткое описание 1870 г. В октябре этого года в Коломенском уезде побывал Преосвященный Игнатий, епископ Можайский, викарий Московский. Он посетил и Бобренев и его новоукрашенный собор.
«В этом благолепном храме преос. Игнатий совершил 3-го октября с обычной торжественностью Божественную литургию (всенощная была накануне в градском архиерейском доме), и на малом входе посвятил Бобреневского строителя иеромонаха Феоктиста, 12 лет управляющего монастырем, — в сан игумена. Поселяне из слободы Бобреневской и окрестных деревень с любопытством смотрели на торжественные обряды богослужения и усердно молились. Приятно было смотреть на этот верующий, молящийся коленопреклонный народ!».
Так описал памятный визит владыки архимандрит Григорий в Московских епархиальных ведомостях 1870 г.
Труды Д. И. Хлудова получили заслуженную оценку. 1 апреля 1879 г. почетный потомственный гражданин Давид Иванович Хлудов за пожертвования в пользу Московского епархиального училища иконописания и общежительного Бобренева монастыря был награжден чином статского советника.
Это можно назвать символическим событием. Дела бобреневского ктитора были вознаграждены накануне 1880 г., когда праздновали 500-летие Куликовской битвы. Очень торжественно эта дата отмечалась в Коломне. А в 1881 г. справляли уже 500-летие Бобренева монастыря.
Но прошло всего несколько лет — и великий благотворитель скончался. Это произошло в 1886 г. в Москве. Тогда в столице был опубликован некролог, в котором говорилось и о Бобреневе. Там подробно описано, как Д. И. Хлудов «как-то наехал в Бобреневский монастырь и увидел, что «бедность» его была поразительна; здесь одно уже было в развалинах, другое разрушалось. Давид Иванович решил отделать и отделал. Старый ветхий храм обновлен; построен еще новый теплый; ветхие монастырские здания разобраны и на их месте построен новый большой корпус для настоятеля и братии, а так как монастырь был приписан к Голутвину, он решил сделать его самостоятельным и для этого купил два участка земли с лесом и сделал вклад. По ходатайству митрополита Филарета св. Синодом желание Давида Ивановича удовлетворено. Бобренев монастырь стоил ему не менее полутораста тысяч (150000) рублей».
В 1887 г., подобно другим святыням Коломенского уезда, Бобренев монастырь получил свою Метрику, т. е. подробное описание архитектурных и церковных сокровищ. Там описывается трехъярусный вызолоченный резной иконостас Богородице-Рождественского собора, старинные иконы.
Стенная живопись к этому времени уже требовала поновления.
На звоннице насчитывалось 15 колоколов, из них 3 — именные, пожертвованные К. М. Кисловым и Д. И. Хлудовым.
Описана также Феодоровская церковь и ее реликвии.
В 1888 г. в истории России совершилось памятное событие. Царская семья была спасена от смертельной опасности. Многие русские люди в благодарность совершали в храмы и монастыри значительные вклады. Дал благочестивый обет и крестьянин с. Бобренева Петр Алексеевич Шишков. В1891 г. он пожертвовал в Рождественский собор узорчатые металлические хоругви, а также большой образ Распятия Господа.
В том же 1891 г, Бобренев монастырь посетили Их Императорские Высочества Московский Генерал-губернатор Великий Князь Сергий Александрович с супругой Елизаветой Феодоровной. Тогда трудно было предположить, что брат Государя вскоре падет от руки преступника, а вдова, Великая Княгиня Елизавета станет основательницей монашеской общины. Елизавете Феодоровне был сужден мученический венец (1918 г.). Есть что-то промыслительное в ее посещении Бобренева. Даже в самом ее отчестве просматривается скрытая связь с обителью. Многие представительницы иностранных династий, выходя замуж за Романовых и принимая Православие, принимали и отчество — «Феодоровна» в честь иконы Богородицы, которая чтилась Романовыми и чудотворный список с которой хранился в Бобреневе.
Однако в те дни ничто не предвещало кровавых событий будущего. Напротив, августейшее посещение вызвало новый интерес к истории монастыря. В следующем, 1892 году издается брошюра, посвященная памятному визиту. Ее автор — А. Ф. Киреев и называется она «Описание Богородице-Рождественского Бобренева общежительного монастыря».
Дивную, умиротворяющую картину являл собой монастырь в конце XIX века!.. За причудливо — сказочной оградой белели, словно два облака, монастырские храмы, рядом стояли два строгих и аккуратных двухъярусных корпуса. В одном из них размещались покои настоятеля и кельи, в другом — помещения для трудников и хозяйственных принадлежностей.
Имелись также погреба, сараи, баня и конюшня, — все, что нужно для правильного хозяйственного обихода.
Слева от Святых ворот располагался небольшой садик с примыкающим к нему огородом, а дальше, направо, к востоку от собора, за его алтарями, лежало братское кладбище, осененное зеленеющими тополями и березами. Здесь, кроме братии, находили упокоение также благотворители монастыря. Сколь поучительно было бродить по этому своеобразному парку, всматриваться в белокаменные, гранитные и мраморные надгробия, читать назидательные тексты, начертанные на этих скрижалях и благоговейно молиться о, упокоении душ «зде лежащих и повсюду православных христиан!»...
Но монастырь жил не только молитвой. Как раз на рубеже XIX–XX в- в. выявляются две формы общественного служения, насущно необходимые местным жителям: медицинская помощь и просвещение.
Сюда собирались многие болящие. Разве не символично, что люди, врачующие душу, в то же время врачевали и тело страждущих? Промыслительно, что среди святынь обители почитался крест с частицей мощей целителя Пантелеймона!
В то же время при монастыре 14 апреля 1903 г. игуменом Варлаамом была открыта церковно-приходская школа. Для нее отвели помещение в особом монастырском здании; здесь же располагалась квартира учителя.
В 1905 г. за рекой, в Коломне, в Голутвине, бушевала смута, но валы «житейского моря» разбивались о незыблемые стены духовной крепости.
Более того, по преданию, во время великого разлива, кажется, — в 1908 г., воды Москвы принесли к стенам монастыря икону. Это оказался список с Феодоровского образа. Так чудесным образом была еще раз подтверждена связь между Домом Божией Матери — честным Бобреневым монастырем и чудотворной Феодоровской иконой... Ни время, ни покушения святотатцев не могли погубить бобреневскую святыню; Господь хранил ее до времени.
Невольно приходит на память та духовная нить, которая объединяла Феодоровский образ и династию Романовых. Недаром наследник и надежда Государя Николая II — Царевич Алексий, страждущий недугом кровотечения, получал облегчение болезни по молитве к Небесной Заступнице.
В 1912 г, настоятель Бобренева монастыря игумен Филарет, казначей иеромонах Дамиан и вся братия готовились молитвенно встретить в грядущем 1913 г. 300-летие династии Романовых. Россия переживала тогда пору невиданного экономического расцвета.
Именно в 1913 г., как бы по удивительному совпадению, пред церковью Феодоровской иконы пристраивается с западной стороны двухэтажная паперть, В верхнем ярусе, над входом, устроили ризницу. Она сообщалась с храмом: из нее можно было выйти на хоры с кованой фигурной оградой.
В 1914 г. строительство паперти и ризницы было завершено. Но недолго оставалось храниться монастырским богатствам. Грянула Первая мировая война. А всего через три года, подточенная изменой и внутренним врагом, Империя рухнула.
Конечно, трагедия произошла не в одночасье, она готовилась десятилетиями, даже веками. Слишком много противоречий накопилось в обществе. Взять хотя бы то же Бобренево.
Это было одновременно и вместилище великой церковной святыни и... раскольничье село. С одной стороны здесь особенно чтили память святых Кирика и Улиты, когда на их день село было опустошено страшным пожаром. Многие искренне веровали, приходили в обитель, жертвовали в нее, А с другой стороны, — больше становилось неверия в округе. И даже не это самое страшное. Появилась масса равнодушных людей, которые формально вроде бы оставались православными, а на деле с полным безразличием наблюдали, как рушатся православные святыни — духовная основа русского народа и государства.
В 1917–1918 г- г. в монастыре происходили ужасные вещи. Обитель была разграблена, погибла галерея портретов коломенских владык. По преданию, именно в годы гражданской войны предпринимается попытка ограбления Феодоровской иконы; рассказывали, что один из церковнослужителей при этом погиб.
В начале 1920-х г- г. монастырь закрыли. Но, в силу определенной консервативности Коломенского уезда, это не проходило так стремительно, как в городе. Некоторые монахи оставались еще на своих местах, продолжали прием и лечение больных. Совершалась служба в соборе и Феодоровском храме.
Потомственная коломенка, Надежда Михайловна Миронова, рассказывала, что примерно в 1929 г., когда ей было пять лет, ее поразила тяжелая болезнь — катаракта на оба глаза. Отец договорился со знакомым извозчиком, и они отправились в Бобренев, к монаху, который лечил людей. Он дал капли для питья — прозрачную воду. Это был старый монах, и очень известный; у него на приеме всегда было много народу. Пузырьки он давал трижды — и постепенно, по волокну, катаракты стали уменьшаться, пока не исчезли вовсе. Но лечение не закончили — бобреневских монахов выселили из обители.
Впрочем, сохранилось предание, что, по крайней мере, некоторых из них предупредили добрые люди о готовящемся аресте, и монахи успели уехать, в том числе, кажется, и этот врач. В 1930-е годы они подавали вести о себе из Москвы.
Церкви монастыря были закрыты в 1930 г.
«1. Вследствие ходатайства Пр. Кол. У. И. К. и К. РИК, а также местного населения о закрытии церквей бывшего Бобреневского монастыря, села Черкизова, с. Мячково, пог. Старки, с. Гололобово и с. Коробчеева и использования их помещений в культурно-просветительских целях и принимая во внимание, что от содержания первых 3-х культовых зданий верующие отказались, и что все испрашиваемые д. здания пригодны для указанных целей и руководствуясь постановлением ВЦИК и СНК от 8.4.29 г. «О религиозных объединениях» все указанные церкви закрыть и здания их после фотографирования передать КРИК для использования в культурно-просветительских целях, а с предметами религиозного культа поступить согласно постановлению от 8.4.29 г.
2. В случае жалобы верующих во ВЦИК (в 2-х недельный срок со дня объявления настоящего постановления), ликвидация церквей может быть произведена не ранее рассмотрения жалобы ВЦИКом.
Постановление Мос. С.РиКД. от 9 марта 1930 г.».
— Выписка из Центрального Государственного архива Московской области предоставлена Константином Константиновичем Залесновым.
Монастырь разрушался постепенно.
В братском корпусе устроили квартиры для рабочих совхоза. В настоятельском корпусе разместилась начальная школа, медпункт и квартиры для рабочих.
Так что не одно поколение бобреневцев было свидетелями и участниками осквернения обители.
Рассказывали, что однажды (примерно в 1930-х г. г.) на территории монастыря решили оборудовать теплицы. Стали готовить фундамент на... кладбище. И при этом открылось старинное погребение одного монаха. Тело сохранилось нетленным, будто его вчера положили в могилу. Судьба этого погребения неизвестна.
В течение десятилетий в церквях хранили минеральные удобрения. Однако еще в середине XX в. в ризнице находилась часть монастырской библиотеки.
Окончательно добило монастырь устройство гаража в церкви Феодоровской иконы. Алтарная стена была пробита, и через нее в храм заезжали трактора. Монастырские книги и рукописи вышвырнули на улицу, В бобреневском магазине, по соседству, в эти страницы, на которых была запечатлена история обители, заворачивали селедку. Важно было, чтобы осквернение святыни носило тотальный, массовый характер, чтобы кощунство стало всеобщим грехом.
В конце концов, монастырь превратили просто в свалку. Сюда свозили падежный скот, битое стекло, мусор.
Ни празднование 800-летия города (1977 г.), ни 600-летие Куликовской битвы (1980 г.), никак не отразилось на судьбе монастыря.
Его часто упоминали в краеведческой и научной литературе, в нем проводили раскопки: все понимали необходимость восстановления ансамбля, но иного применения памятника, кроме как в качестве свалки, начальство найти не могло.
В этом было что-то символичное. Монастырь свидетельствовал, что он может быть только домом молитвы. А попытка «использовать» его «в культурно-просветительских целях» неизбежно оборачивается мерзостью запустения.
Бесхозность архитектурного ансамбля грозила трагическими последствиями. Однажды двое подростков отправились искать пресловутый «подземный ход» в монастырском храме. Древние своды обрушились и ребята погибли.
Хаос, воцарившийся на месте некогда величественного памятника, вызывал возмущение общественности, 24 октября 1986 г. газета «Коломенская правда» опубликовала подборку материалов, где подробно рассказывалось об истории монастыря и о его плачевном современном состоянии, Однако резкая критика не возымела действия.
Положение изменилось лишь в 1989 г, когда в Коломне начала возрождаться церковная жизнь. Все более настойчивыми становятся требования православных о восстановлении монашеской общины в Бобреневе.
В марте 1991 г. Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II и Священный Синод благословили открытие Бобренева монастыря. И сразу же в нем начались восстановительные работы.
Реставрацию святыни взяла на себя община московского храма Всех Святых на Соколе во главе со старостой Борисом Сергеевичем Кудинкиным. Этот храм не закрывался в годы гонений и в нем сложился сильный и богатый приход, способный взяться за серьезное дело. А масштаб этих дел был огромен. Достаточно сказать, что перед началом реставрации было вывезено полторы тысячи (!) КАМАЗов мусора.
В братском корпусе открыли небольшую домовую церковь. 18 июля 1992 г. первую Божественную литургию в обновляющемся монастыре совершил Высокопреосвященнейший Митрополит Коломенский и Крутицкий Ювеналий.
Первоначально обитель возглавил игумен Игнатий (Крекшин). Подворьем монастыря стала древняя церковь Иоанна Предтечи на Городище.
В день Святого Духа 7 июня 1993 г. обитель посетил Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II,
С 21 июня 1998 г. настоятелем монастыря стал игумен Игнатий (Жидков), назначенный на это место с должности благочинного Балашихинского церковного округа.
Среди святынь монастыря особо чтится Феодоровская икона Девы Марии. Это обычная современная икона, созданная типографским способом. И при всем том обретение ее было связано с необычными духовными явлениями. Одной москвичке было видение о том, чтобы она приобрела для Бобренева монастыря Феодоровскую икону. Почему именно Федоровскую и где находится Бобренев — она не знала. Тем не менее, сказанное исполнила: отыскала монастырь и пожертвовала в него Феодоровский образ.
Вскоре заметили, что молитва перед этой иконой утишает скорби, укрепляет семью, наипаче же помогает бесплодным женщинам в обретении детей и родах. Киот Феодоровской иконы украшен многочисленными приношениями и привесами в знак благодарности Царице Небесной.
Есть и еще одна реликвия — колясочка схимонахини Антонии. В миру — Татиана Воробьева, она, после тяжкой болезни, была прикована к одру. Но вместо сетований Господь слышал от нее лишь хвалу и молитву. Татиане Воробьевой (а после принятия пострига — монахине Христине) дан был дар молитвы и прозорливости. За советом к ней приходили многие верующие, в том числе и священники. 25 лет духовно окормлялся у неё еще в бытность балашихинским благочинным о. Игнатий (Жидков).
Незадолго до кончины монахиня Христина приняла схиму под именем Антонии. Она оказывала большую духовную поддержку игумену Игнатию и обещала ему приехать в обитель. Матушка Антония действительно отправилась в Бобренев, но, немного не доехав до обители, скончалась по дороге 5 декабря 1998 г. Здесь, в монастыре, ее отпевали, здесь с ней простились, а колясочка осталась на память как знак ее невидимого присутствия, и с тех пор пользуется почитанием верующих.
