Ипсиланти Константин Александрович умер в Киеве 27 июня (10 июля) 1816 года и был погребен в Георгиевской церкви, неподалеку от собора Св. Софии, а литургия и отпевание состоялись в Софийском соборе.
В 1818 году на месте захоронения князя был установлен надгробный памятник работы известного скульптора Степана Пименова-старшего.
Судьба надгробия была трагична: в 1934 году Георгиевская церковь была разобрана, а памятник как уникальное произведение искусства был перенесен на короткое время в Софийский собор, а позднее в Успенский собор Киево-Печерской лавры. Сам прах Князя остался под руинами Георгиевской церкви. Когда же 3 ноября 1941 года Успенский собор взорвали, памятник был разрушен.
В 1952–1954 г. г. среди руин Успенского собора было найдено значительное количество фрагментов надгробия. Но реставрация началась только в 1995 году, благодаря украинскому историку греческого происхождения Светлане Мазарати и греческой организации «Всегреческий Союз офицеров-понтийцев Александрос Ипсилантис», которая объявила в Греции целевой сбор пожертвований и таким образом профинансировала работы по восстановлению памятника.
Реставрационные работы длились около двух лет, и в июне 1997 года кенотаф Константина Ипсиланти был установлен на территории Киево-Печерской лавры, во дворике между митрополичьими палатами, колокольней, келиями соборных старцев и крепостной стеной неподалеку от Троицкой надвратной церкви.
На торжественное открытие памятника прибыла большая делегация из Греции. От греческого правительства у надгробия была установлена памятная плакетка с надписью-билингвой на греческом и украинском: «Константину Ипсиланти — свободные греки».
На памятнике высечены стихотворные строки на греческом и русском языках:
«В гробнице сей, родных слезами орошенной
Лежит владетель Исплантий незабвенный.
Что знаменитого Александра сын.
Высокий господарь державный Константин.
Честь и слава Греции, луч спасения
От ига тяжкого надежда освобождение.
С кем милость и любовь. Закон и правота
И мудрость совершенства других всех красота.
Молдавскою страной и Влахской управляли,
Кому бы доблесть и бессмертье даровали.
Коль жизни смертного назначенный предел
Равнялся бы числу его великих дел».
